Юлия Меламед о том, как великого писателя приняли за графомана и почему это успех
Сорокина я понимаю так себе. Я вычитываю из него знакомые слова. Обчитываю понятное вокруг, обнюхиваю понятное. Пытаюсь воспринять хотя бы ритм. О! Вижу знакомые слова: «гадить», «мочиться» и «сургуч». Остальные слова мне непонятны. Видимо, так пишут больные шизофренией в стадии обострения. Но когда само время больно шизофренией, то – оп-ля – ты великий писатель. Если осмелился заболеть словесной болезнью у всех на глазах и так мастерски.
Его рекламировали все лето. Реклама завораживала. «Первый фильм о самом значительном писателе современности». Ну что ж, желтенько и остроумно. Знание того, что перед тобой самый значительный писатель современности, помогает, знаете, смотреть кино с удовольствием. Как по маслу идет. Сейчас, когда он выглядит как больший европеец, чем президент Франции, больший аристократ, чем весь британский двор, когда он продается на европейском рынок больше, чем на российском, – он почти перестал материться в книгах – и... перестал быть Сорокиным. «И в зоопарке пасмурным днем стал он обычным серым слоном...» Помните, была такая песенка в детстве. Я от нее рыдала навзрыд.Русский мат любим в России в: 1) простонародной среде , 2) среде российской интеллигенции .
Обиженным на Сорокина посвящен значительный эпизод фильма. О сжигании его книг у Большого театра, о суде над ним за порнографию. «Я как будто попал в центр циклона, в один из моих рассказов, вот такая это была дичь с уничтожением книг», — комментирует Сорокин травлю 2002 года.А вот сорокинской пародией на Сталина с Хрущевым зачитывается фанфик комьюнити. Знаете такое?
Зазевалась, например, Джоан Роулинг или в кризис впала, а фанатское сообщество уже тем временем накатало лавину собственных продолжений Гарри Поттера. Мир фанфика вездесущ и огромен, он всегда паразитирует на оригинальной литературе. Но он обширнее настоящей литературы. Он могуч, как могуч черный рынок.